Женщина лежала в больнице, чтобы умереть под присмотром медиков. Она знала, что здесь не лечатся, а встречают смерть. Рановато в 45 лет. Но какой смысл жить дольше? Она была безнадежно одинокой: в ином случае умирала бы дома, в окружении родных людей. Но Бог распорядился по-другому.
Мать её давно скончалась, отца никогда не было. Её единственная любовь кончилась ничем. Долго встречались, потом беременность, прерванная по настоянию любимого. Неудачный аборт сделал женщину бесплодной. А тот, ради кого она принесла эту жертву, незаметно пропал из её жизни.
Что осталось у неё? Обида, страх нового предательства, тоскливая зависть к счастливым семьям и ненависть к детям. В них она видела причину своего горького одиночества. Женщина избегала знакомств, жизнь вела скучную, зато спокойную, много курила и вот с диагнозом рак лёгкого оказалась здесь, в палате умирающих. Ей не было жаль, что приходит конец боли, слабости, тошноте. Не жаль ничтожной жизни. Ей хотелось тишины и покоя.
Но о каком спокойствии могла идти речь, если на соседней койке постоянно стонала, кричала и плакала несносная девчонка лет пяти? Женщина не раз просила перевести её. Но ей отказывали: нет мест. Однажды медсестра укоризненно сказала ей, что бедный ребёнок поступил сюда из детского дома, где долго не обращали внимания на её жалобы и слёзы: все дети вечно жалуются. А когда спохватились, было поздно, рак мозга уже пустил метастазы в её маленьком тельце. «Могли бы и посочувствовать», − закончила девушка. Сочувствие?
Она давно разучилась сострадать другим. Её-то никто не жалел, Вся её жизнь − одна непрерывная неудача, одна большая потеря.
Женщина сидела на постели, сжав зубы в бессильной ярости. Девочка стонала и звала маму. Это раздражало, надрывало душу. Женщина вела свой привычный внутренний диалог с тем злым Богом, который опустошил её жизнь и перед смертью не даёт отдохнуть, осыпала его упрёками. Зачем ей подарили жизнь и не дали даже намёка на счастье?
Зачем она прожила столько бесполезных дней?
Чтобы теперь мучительно умереть, корчась от боли и слушая звуки чужих страданий? С этой мыслью больная повалилась на подушку и потеряла сознание.
Очнулась она ночью под судорожные всхлипы, под тоненькие крики: «Мама! Мама, где ты?» и с холодной ясностью поняла, что дальше так продолжаться не может. Если вынуть из этой тоненькой шейки трубку, которая продлевала угасающую жизнь ещё на несколько дней, мучения девчушки прекратятся. А с ними уйдут и собственные муки. Ведь своя боль не так истязала её, как этот детский плач.
Женщина, с трудом переставляя слабые ноги, добрела до постели маленькой соседки, села на краешек и склонилась над малышкой, в полумраке нащупывая клапан трубки. И тут стоны прекратились, ребёнок затих. Женщина замерла. Девочка открыла глаза и, глядя на неё затуманенным от слёз взглядом, прошептала: «Мама, ты пришла». Худенькая ручонка поднялась над одеялом и обвила шею женщины. Та молчала, не шевелилась, даже громко дышать боялась. Через минуту, почувствовав по дыханию малышки, что она спит, женщина освободилась от объятий и осторожно прилегла рядом, не замечая и не утирая льющихся по лицу слёз.
Первое, что она увидела проснувшись, было лицо девочки, склонившееся над ней. Маленькие пальчики гладили посуровевшее с годами, вечно сохраняющее замкнутое выражение лицо. «Мама, почему тебя долго не было?». Женщина ответила первое, что пришло в голову:
− Я работала…. В командировке была.
− Я знала, что ты придёшь, я ждала, − девочка прилегла на подушку рядом. − Только я заболела. Они говорили, что я умру.
Слушая её шёпот, женщина вдруг ощутила страх: болезнь тут, рядом, не ушла никуда. «Господи! − она впервые не с упреками, а с мольбой, с горячей просьбой обратилась к своему невидимому собеседнику. − Неужели именно сейчас всё должно кончиться так страшно? Она снова потеряет мать или я останусь… без неё? Господи, пожалуйста, прошу тебя».
Весь день они провели рядом, и, когда старшая по побледневшему личику младшей видела, что боль терзает её, она обнимала худенькое тело, гладила и целовала пушистые волосики, даже вполголоса напевала полузабытую песенку из детства. И только под вечер ей пришло в голову, что она почти не вспоминала о своём состоянии.
Вечером малышка потеряла сознание. Она металась в бреду, извивалась в судорогах, кричала. Над нею колдовали врачи, медсёстры торопливо заполняли шприцы лекарством, меняли капельницы. На вопрос женщины одна из них ответила устало: «Немного осталось Вам с ней мучиться. Скоро конец». Когда под воздействием препаратов девчушка затихла и палата опустела, женщина, превозмогая слабость, задыхаясь, перебралась к её постели. Она сидела рядом всю ночь, сжимая в своей ладони слабенькую ручку, вглядываясь в истомленное личико и прощаясь с той, кто называл её мамой.
Никто не думал, что девчушка переживёт эту ночь.
Но утром, едва открыв глаза, крохотная пациентка, вдруг попросила альбом и карандаши. А «мама» с её разрешения и согласия врача отлучилась из больницы. Из своей запущенной квартиры она позвонила в службу уборки: в пыльных комнатах навели порядок. Пожилая соседка обещала купить побольше комнатных цветов и поливать их до возвращения хозяйки, которая теперь верила, что скоро вернётся сюда и вернётся не одна.
В палате её встретили радостно. Крошка-художница показала рисунки, на которых страшный дракон в страхе улетал от грозившей ему кулачком маленькой фигурки. «Я сказала ему, что у меня теперь есть мама», − прокомментировала девочка.
Этот феномен до сих пор памятен сотрудникам больницы. Внезапное улучшение состояния двух безнадёжных пациентов перешло в полную ремиссию. Мать и дочь выписались и поселились вместе, чтобы никогда не расставаться надолго.
В чём здесь секрет? Должно быть в том, что залогом здоровья и полноценной жизни служит умение любить и дарить свою любовь тем, кто в ней нуждается.
