Поскольку я много лет проработала в органах опеки, хорошо знаю, как часто возвращают усыновленных детдомовцев. Люди наигрались и сдали обратно, будто в магазин. Кто-то привезет ребенка через неделю, кто-то через несколько месяцев, а кто-то — через 15 лет. Я раньше их осуждала, а потом и сама оказалась в подобной ситуации.
У нас с мужем не было детей. Мы проходили лечение у лучших врачей, но ничего не дало результата. Я даже собиралась делать ЭКО, но потом меня знакомая отговорила и предложила усыновить ребенка. Мы с мужем начали собирать документы и параллельно ездить по детским домам, чтобы найти малыша. Так в нашем доме появилась годовалая Маша.
С ней было очень тяжело, поэтому я не ощущала радость материнства. Отца у нее не было, а мать умерла от какой-то серьезной болезни. Мы это знали, поэтому были готовы к трудностям. Из-за Маши от нас отвернулись многие родственники. Если бы мама не была лежачей, она бы точно сбежала от приемной внучки. Но дочь ее очень любила.
С возрастом характер дочери стал еще более противным. Она часто высказывала свое недовольство и капризничала. Я сутками слушала ее протесты и нежелание что-то делать. Но в школу каким-то чудом она попала. Когда я дочку повела в 1 класс, почувствовала резкое недомогание. Прямо на улице свалилась в обморок.
Я пошла к врачу и узнала, что беременная. Мы начали готовить Машу к тому, что у нее скоро будет брат или сестра. Реакция дочери была ужасной. Она кричала, что ненавидит нас. Приемная дочь решила, что мы ее хотим поменять на другого ребенка. С тех пор наша жизнь превратилась в ад.
Главная цель Маши была после рождения ребенка — это избавиться от него. Однажды дочка специально вылила чай на младенца. Я тогда благодарила Бога за то, что никогда не пью горячий чай. А однажды дочь решила накормить бабушку и засунула в бутерброд иголку, ведь моя мама больше внимания уделяла новорожденному внуку. После того, как Маша часами катала коляску в лифте, у мужа лопнуло терпение, и он запретил ей подходить к сыну.
Естестественно, мы обращались к психологу, но ничего не менялось. Сын тянулся к сестре, но нам было страшно их оставлять вместе. А потом я узнала, что вновь жду ребенка.
Узнав о беременности, Маша убежала из дома. Когда вернулась, от нее пахло пивом и сигаретами. Я начала ее вычитывать, а она меня изо всей силы ударила живот. В тот же день мы узнали, что дочь украла у моей матери всю пенсию. Потом начали пропадать и другие ценные вещи из нашей квартиры.
Однажды я шла домой и увидела возле дома скорую. Да, это было дело рук дочери. Маша намеренно дала бабушке не те лекарства и пошла с подругами на речку. Когда сын увидел, что старушка задыхается, набрал скорую. Я понимала, что мы теряем контроль над Машей и не справляемся с ней.
Вскоре начались проблемы со школой и с законом. Как-то наказать дочку мы не могли. Зато она протягивала руки и к нам, и к брату.
Когда я забеременела в третий раз, должна была родить двойню. Но из-за удара Маши мальчик погиб. Дочь чувствовала себя виноватой, поэтому всегда нянчилась с сестрой. Однако через три месяца все началось сначала.
Однажды ночью я плохо себя чувствовала и вышла на балкон подышать свежим воздухом. Но там такое увидела! Маша держалась на руках Соню и хотела ее выбросить из окна. Не помню уже, как я выхватила малышку, но то, что я спасла ей жизнь, — это факт. Потом выяснилось, что это была не первая попытка загубить ребенка. Она ее специально оставляла одну в парке, подсыпала снотворное и пыталась продать цыганам. Такими советами с ней поделилась родная бабушка, к которой Маша регулярно наведывалась в психбольницу.
Мы с мужем решили отдать ее обратно в детдом. Я понимала, что она рано или поздно убьет наших детей. Или нас. Нам было страшно с ней жить под одной крышей, поэтому мы решились на этот шаг. Первое время я навещала Машу, а потом оборвала связь, чтобы нам обоим было проще.
Через 10 лет мы получили письмо из органов опеки. Нам сообщили, что в Дом малютки поступила наша внучка, дочка Маши. Сама Мария сгорела во время пожара. Мы пока не приняли решение, забирать ребенка или нет.
