Посреди ночи зазвонил телефон. “Доктор, нам нужна ваша помощь. Вы можете приехать к нам в отделение гинекологии. Женщина истекает кровью. Брюшину разрезали, а как дальше быть понятия не имеем. “ Я тотчас собрался и в одно мгновение был в назначенном месте. Заведующая гинекологии была в заслуженном отпуске. Операцию проводили ее подопечные, которые оперируют без году неделю. у женщины было подозрение на образование кисты в яичниках, а когда разрезали, доктора наткнулись на огромную забрюшинистую опухоль, которая своими корнями уходила в область малого таза. Вроде как зашить назад, будет совесть мучать. А что делать с этой бедой никто не знал. Вот так и стоят горемычные возле разрезанной женщины несколько часов.
Ко мне прикованы взгляды всей операционной. Делать нечего, нужно брать дело в свои руки, иначе пациентка умирает. Я раскрыл дальше брюшину и попал в забрюшинную часть. Образование плотное и неподвижное. Сразу видно, что так просто оно мне не сдастся. Оно уходило где-то глубоко в самую тьму, где мне ничего не было видно. Окружали его жизненно важные органы, масса кровеносных сосудов. Я решил начать сверху. Образование брало свое начало от подвздошной артерии. Я его отделил от нее.
Это было лишь только начало. Отделение прошло красиво и довольно просто. Артерии ритмично пульсировала, а мои помощники почему-то начали биться в истерике. Им вдруг привиделось, что я сделал какую-то запрещенную манипуляцию. Один из гинекологов начал меня останавливать и предупреждать о том, что может открыться кровотечение. Оказалось подобное поведение заразное. Один за одним мои ассистенты начинают биться в истерики, а одна даже за руки стала хватать и оттягивать от пациентки. Моему терпению пришел конец и я начал кричать на всю операционную: “Да прекратите вы немедленно это безобразие !Возьмите себя в руки!” В этот момент подоспели санитарки и одна из них оказалась довольно благоразумной и все время повторяла, что наконец в операционной появился настоящий мужчина. При этом всем она успевала всех вокруг успокаивать и повторять, что все непременно будет хорошо. Произошло чудо. Вся операционная вняла ее речам и успокоилась.
А я продолжил. Сейчас мне были необходимы самые длинные ножницы, но их почему-то в наличии не оказалось. Я орудовал ужасными коротышками, которые ни на что не способны. Я, подобно виртуозу, совершаю еще несколько надрезов. Мне сообщают, что запасы крови закончились и у нас форс-мажор. Ассистенты изможденные ходят словно сонные мухи по операционной. Вот так я оказался без хороших инструментов и с такими же помощниками один на один с коварной опухолью.
Добрался до мочеточника. Виртуозно отделяю образование от него. Вс это делаю интуитивно, поскольку далее тьма. Весь вспотевший, но путь мочеточника прошел. Далее во тьму шла прямая кишка. Опухоль ее также захватила в свой плен. Ах как мне сейчас необходимо хорошие ножницы с длинным острием. Но будем действовать интуитивно. Зажимаю пальцем одну сторону полости, а сторону прямой кишки требую зажать пальцами ассистентки, и продолжаю виртуозно резать на ощупь. С горем пополам освободил прямую кишку от плена новообразования. Все бы ничего, но женщина пятый час на операционном столе, а запасы крови закончились. Пульс начинает биться все чаще. Я требую немедленно кого-то послать на станцию переливания и добыть кровь. Можем себе вены вскрывать ,но пациентку спасти.
Ассистенты говорят ,что отправили гонца на станцию. А пока полный ноль. Я просто обязан сохранить кровь. Если откроется кровотечение, пациентка умрет. Я не могу этого позволить. Место крайне привередливое – район малого таза. Это был пик всей операции. Опухоль внедрилась в нижнюю стенку вены таза. Если эту вену зацепить, то это конец. Но я гнал от себя эти мысли. Я практически овладел этой коварной опухолью, вроде ассистенты пришли в себя. Сейчас образование, как будто камень, висит на маленькой веревочке, которой служит вена таза. Одно неосторожное движение и все усилия могут пойти прахом.
Все бы ничего, но эти ужасные ножницы не давали мне покоя. Я на ощупь полез во тьму района малого таза и этими коротышками начал отделять опухоль. вроде еще чуть-чуть и победа будет за нами. Как вдруг послышался хлопок и кровь полилась из тазовой вены. То чего я так боялся свершилось.
Вся операционная на ушах. Ассистенты кричат не своим голосом. Санитарки бегают и не понимают что делать и где вытирать. Я быстро собрался и обозначил для себя пунктом номер один определение места кровотечение. Это молниеносно было сделано. В место кровотечения я засунул салфетку и плотно прижал ее пальцами. Вроде бы немного приостановил поток крови. Запасов ее нет, нужно выходить немедленно из положения. из-под салфетки потихоньку сочится. Я понимаю, что мои действия носят временный характер и остановить кровотечение таким образом я не смогу.
Я понимаю, что эта опухоль поймала меня в свои сети. Мне нужно срочно ее удалить ,чтобы полностью остановить кровотечение. А удалить я ее не могу. Там внизу темнота и ничего не видно. Окружающие в истерике, паникуют и кричат. Да еще эти ужасные короткие ножницы, которыми невозможно что-то сделать.
в голове моей пронеслись мысли сожаления. Я тысячу раз корил себя за то ,что полез туда, куда меня не просили. Но нет времени на сожаление, нужно быстро принимать решение, иначе пациентка умирает на операционном столе. А это тупик! Выход заблокирован и я нахожусь в полной тьме и растерянности!
Тут меня, как будто молнией сверху ударило. Ток прошел по моему телу, я начал молиться: “Боже, помоги мне. пошли мне Святого Духа на руки. Помоги спасти эту женщину.”
Во мне появилась непонятная уверенность ,которой я раньше никогда не испытывал. Я все смогу, мне все подвластно. Моя рука уверенно отделяет опухоль от вены. Все идет, как по маслу. Ножницы сами легко маневрируют и освобождают остальные органы от опухоли. Все! Я победил ее! Я держу опухоль в руках! Кровотечение успешно остановлено!
а тут приехал гонец со станции переливания крови. Я выдохнул и сказал: “вот видите , а вы боялись. Все хорошо закончилось!”
Несут спирт, так вот только я не пью. Благодарю Бога за то, что послал мне сил и терпенья спасти еще одну жизнь.
Пациентка приходит в себя, а я над ней склоняюсь. Мои слезы орошают ее руки.