Пухлыми щечками, русыми волосами и длинными ногами Лидка пошла в отца, а голубыми глазами в мать. Лидка не знала своего отца, но каждый день его видела, сама о том не подозревая.
Народу в деревне мало, в это время все работают – кто – то на ферме, кто – то в поле. Приготовив обед, Лидка заскучала. Рыба у Лидки водилась в разном виде, она ее умело солила, варила и вялила. К приготовленному из рыбы обеду Лидка еще и картошки нажарила. Теперь ей оставалось только сидеть на крылечке и смотреть в сторону дороги в ожидании автобуса.
На горизонте появился грузовик. Он был еще далеко, но было видно, что везет он сено. Машина грохотала так громко, что Лидка услышала. За рулем, проезжающего грузовика был ее родственник – родной дядя. Родственник ее, мягко говоря, недолюбливал, но причины этого она не знала. Не любит он не только ее, но и ее маму, которая приходится ему сестрой. Лидка часто задумывается над этим. Она не раз представляла себе день, когда мать все – таки расскажет ей правду. Их семью не любили все жители деревни, особенно косо на них смотрели женщины, включая старух. Когда Лидка с мамой шли по улице их провожали злобными взглядами.
Когда Лидка была совсем маленькой, она подошла к соседской девочке, но даже не успела заговорить с ней, как из дома вышла мать девочки и прогнала Лидку. Расплакавшись, Лидка убежала.
«А ты не подходи к другим детям, играй с игрушками, у тебя их много» – обнимая Лидку, сказала мать.
Лидка перестала искать друзей и играла одна. Она и дома то весь день была в одиночестве, мать весь день работала на почте в соседней деревне. Со временем девочка привыкла, что никто кроме мамы ей и не нужен.
Грустно, что маленький ребенок растет в одиночестве. Каким он станет, когда вырастет? Как сложатся его отношения с другими людьми? Как он будет вести себя в обществе, придет ли на помощь нуждающемся? Или быть может, он вырастет таким же бессердечным и черствым, как те, кто его недолюбливал и прогонял?
Лидка не единственный ребенок в семье. У нее есть брат и сестра, но живут они далеко от них. У сестры своя семья и двое детей. Лидка никогда не видела племянниц, да и сестру тоже не видела, впрочем, как и брата. Племянницы Лидки старше ее на несколько лет.
Письма брат с сестрой писали редко, а про Лидку и вовсе не упоминали, словно ее и не было. Это был еще один вопрос, на который у Лидки не было ответа.
Но она знала, что однажды, поймет, в чем причина.
В 1944 году мать Лидки лишилась мужа, а после проводила в армию сына, который не захотел возвращаться в деревню и переехал в Красноярск.
«Милая мама! Я учусь на повара. У меня все хорошо, жизнь бьет ключом…», «Любимая мама! Не обижайся, что не спросила твоего совета, но я вышла замуж…» – вот такие письма получала Марфа Игнатьевна. Она поняла, что осталась одна, ее пугало будущее, которое ей предстоит прожить в одиночестве. Она повидала немало одиноких старух, оставленных детьми. Многие из них были немощными инвалидами. Дети вырастали и уезжали в город, забыв о матерях. Представив себя на их месте, она вздрагивала, страх ее нарастал.
Одиночество пугало ее своей бесконечностью и тишиной. И так до самой смерти, смерти в одиночестве. На тот момент ей было 45 лет, на здоровье Марфа Игнатьевна не жаловалась, как говорится «Сорок пять – баба ягодка опять». Не тратить же жизнь даром, тоскуя о детях в ожидании старости.
– «Федор Захарыч, заглянул бы ко мне. Чего-то кран у меня течет», — как-то сказала она одноногому мужику с веселым нравом.
– «Зайду, починим», – засмеялся он.
Зашел, как и обещал. Осмотрелся вокруг, кран починил.
– «Спасибо, Захарыч! Прости за беспокойство».
– «Не стоит благодарности!»
А сама уже накрыла на стол, посередине которого красовалась бутылка самогона, нажарила рыбки.
– «Угощайся, Федор Захарыч»- улыбнулась Марфа Игнатьевна.
Захарыч с радостью согласился отужинать.
– «Если бы я каждый день так угощался, то и на одной ноге бы сплясал!» – захохотал он.
Марфа Игнатьевна разлила самогон.
– «За твое здоровье Захарыч!»
– «И за твое!»
Пригубил самогон, закусил рыбкой. Допил самогон и стал еще веселее. Поглядел на Марфу Игнатьевну и, улыбаясь, говорит: «А ты ничего такая, есть на что посмотреть!»
– «Кому я нужна – то?» – грустно произнесла Марфа Игнатьевна.
– «Еще как нужна!» – прошептал Захарыч.
Выпили еще по одной.
Захарыч загрустил и говорит: «Всему виной война, это она нам такую жизнь устроила, тебя мужа лишила, а меня ноги. Жаль мне тебя Марфа, тебе бы мужика хорошего».
– «Да где же его взять, не валяется ведь на дороге!»
– «Права ты, Марфа, скучно стало в нашей деревне.
Раньше весело жили, народу много было, все гуляли да ярмарки устраивали».
– «Чего уж теперь вспоминать о былом? Веселый ты мужик, Захарыч». – произнесла Марфа Игнатьевна и погладила его по голове. Его поседевшие волосы были мягкие и волнистые.
«Должно быть, добрый и щедрый мужик!» – подумала она.
Нелегко было согласиться на близость с нелюбимым человеком. Не было между ними даже малейшей искры, не говоря уже о чувствах.
– «Зря мы Марфа это сделали, не представляю, что будет, если моя жена узнает об этом!» – с досадой сказал Захарыч.
– «Не узнает, если ты ей не расскажешь».
– «Я не расскажу, но и ты молчи!»
– «Не к чему мне это Захарыч, что сделано, то сделано! Не суди строго…» – сказала она, провожая его.
Так и появилась на свет Лидка. Не раз Захарыч приходил к дому Марфы, вот только она его прогоняла.
– «Не уж то ветром надуло?» – шептались бабы.
– «В таком то возрасте, позор!» – осуждали Марфу Игнатьевну.
Изменилось и отношение брата, он брезгливо расспрашивал Марфу об отце ребенка, но она хранила молчание. Брат обвинял ее в позоре семьи и запретил приходить к нему.
– «Не подумал ты, брат, обо мне. Не подумал, что я одна совсем осталась…» – ответила ему Марфа Игнатьевна.
– «Не ты одна осталась в такой ситуации, но другие себя не опозорили!» – плюнул он и хлопнул дверью.
Деревенские бабы все гадали, от кого же у Марфы такой живот. Не могли никак вычислить отца, ведь она всегда вроде на глазах у них, а правды никто не знает».
Многие жены начали своих мужей подозревать. Все осуждающе смотрели не только на Марфу Игнатьевну, но и на Лидку. После того, как Лидка родилась, письма от сына с дочкой стали приходить реже. Напрямую они матери ничего не высказали, но отношение к ней изменилось, и она это почувствовала.
Марфа Игнатьевна смирилась, ведь у нее теперь есть Лидка – ее лучик света. Лидка всегда была матери рада, улыбалась, хохотала, обнимала.
– «Как же долго ты сегодня, мамочка! Я уже и ужин приготовила – твой любимый суп!» – прижимаясь к матери, тараторила Лидка. Когда она широко улыбалась, она еще больше напоминала матери Захарыча. Боялась Марфа Игнатьевна, что однажды вся деревня заметит это сходство. Часто она думала об этом, а потом сама же себя и успокаивала.
«Ну и пускай думают что, хотят! А Захарыч тоже хорош, избегает Лидку, видимо боится, что догадаются о его отцовстве!» – размышляла Марфа.
Жили мать с дочкой ради себя самих, стараясь не замечать осуждающих взглядов. Шли они по деревне счастливые и веселые, и никто другой не был им нужен. Глядя на Лидку мать, старалась не думать о будущем. Она понимала, что еще лет пять ее дочка будет такой же беспечной и радостной, не зная взрослых забот. А что будет дальше – покажет время.